Нет связи!

Пропало соединение с интернетом

Обновить

15 октября в 17:38

«Люблю жизнь во всех проявлениях»: ставропольский художник представил свою книгу и творчество

Посвящение матери — Леонид Анатольевич, в чём особенность выставки? — Я задумал её в поддержку презентации книги. Выставка ретроспективная, содержит 16 работ и продлится до 5 ноября. Мы ограничились графикой — моим любимым жанром, который я открыл для себя много лет назад. В работах — то, что меня окружает и откликается в моей душе. В экспозицию включены два триптиха. Один из них, «Маскарад», посвящён моему другу, известному сценографу, живописцу и педагогу Валерию Яковлевичу Левенталю. Вообще для меня значимы три личности, которые вдохновляют и по настоящее время: советский сценограф и педагог Даниил Лидер — настоящий лидер в театральном искусстве, художник и график Давид Боровский и Левенталь. — Расскажите о книге.— В 1984 году в Ставропольском краевом музее изобразительных искусств проходила моя первая персональная выставка. Директор музея Нинель Киракозова предложила издать мои работы. Многие годы эта идея оставалась лишь идеей, пока я, уже преодолев свой 80-летний рубеж, не решился её осуществить. И сделал это без всяких спонсорских вливаний.Книга посвящена моей маме, Нине Павловне Чёрной, которая всегда верила в меня и поддерживала. Издание состоит из нескольких разделов. Первый раздел посвящён моей живописи, второй — графике, третий — работе в театре. Тут всё, что меня интересует: пейзаж, портрет, есть ню — неотъемлемая часть творчества любого художника, занимающегося живописью. Последний раздел книги иллюстрирует мою преподавательскую деятельность в Ставропольском краевом художественном училище. Тут же представлены работы моих студентов-выпускников, изучавших театральную живопись.Оформление книги построено на контрасте чёрного и белого. И суперобложка книги — чёрная, а сама книга белая. — Сложно было вместить в издание итоги многолетнего творчества?— Конечно. Основа книги — работы, которые были показаны в краевом музее изобразительных искусств на моей юбилейной выставке два года назад. В качестве эпиграфа — моё стихотворение, написанное в юности. О творческой части прекрасно рассказали искусствовед Ольга Бендюк и моя бывшая студентка, тоже искусствовед Марина Турыгина. Есть тут и моя статья — о времени и отношении к творчеству. Дизайн разработал Андрей Охонько. Фотоиллюстрации Алексея Заморкина. Гойя и сопромат — Как вы стали театральным художником? — Я со школьных лет был связан с самодеятельным театром. Потом поступил в Ростовское художественное училище имени М. Б. Грекова на живописно-педагогическое отделение. Почти сразу призвали в армию. И там с театром тоже не порывал. А после службы мне предложили сразу пойти на второй курс, на отделение театрально-декорационной живописи. Училище умудрился закончить всего за 2,5 года вместо положенных четырёх. В 1967 году меня — третьекурсника — пригласили в Шахтинский театр. Подготовив несколько спектаклей, получил приглашение в штат. Вообще случайностей в жизни не бывает. Всё было предопределено, и я попал в театральную среду. В ней и остался. Потом я ещё учился в школе-студии МХАТ, где я очень много узнал, включая сопромат, теоретическую механику, электротехнику. Все эти дисциплины необходимы хорошему художнику-постановщику. И, конечно, много дало обучение у самых маститых мастеров, преподававших в этом вузе. — Кто повлиял на ваше творчество? — Я уже назвал три авторитета в театральной сфере: Лидер, Боровский, Левенталь. К слову, Левенталь писал потрясающие живописные работы. В молодости я и мои сокурсники боготворили импрессионистов. С годами мой список художников, которым можно поклоняться и у которых надо учиться, расширялся. Прежде всего, это представители классической живописи: Гойя, Рембрандт, Врубель, Репин. — Как вам удаётся сочетать столько амплуа — живопись, графику, сценографию? — Александр Павлович Васильев, главный художник Московского театра имени Пушкина говорил так: «Как можно выразить себя в сценографии, не умея написать натюрморт или портрет?». Театральный художник — профессия многогранная. Готовя спектакли, приходится делать вещи, присущие монументальному, декоративному искусству или скульптуре (бутафория). Дизайн среды тоже имеет отношение к оформлению спектакля. И, конечно, неотъемлемая часть мастерства театрального художника — живопись. Безусловно, она мне очень интересна. А в графике у меня преобладают портреты, сюжетные истории и архитектура. — Что вы хотите отразить в своих картинах? — Я люблю жизнь во всех её проявлениях. Конечно, в каждой судьбе существуют чёрные и белые полосы. Но показывать лишь одну сторону жизни, наверное, неправильно. Наше бытие много сложнее. Зачастую мои работы лиричны, в них я стараюсь донести до зрителей своё мировоззрение. В тандеме с режиссёром — Работа над каким спектаклем сыграла решающую роль в становлении вас как театрального художника? — Пожалуй, моя первая серьёзная работа в Ставропольском драмтеатре — спектакль по пьесе Роберта Болта «Да здравствует королева, виват!». Я работал над ним с режиссёром Алексеем Малышевым в 1976 году, уже будучи главным художником. Это был большой, новаторский по сценографии спектакль: оригинальный видеоряд; образное, не следующее историческим канонам, решение по костюмам; многоуровневые декорации. А символическим визуальным эпиграфом к спектаклю стала картина Эль Греко «Снятие пятой печати» с её библейским сюжетом. — За годы карьеры приходилось делать что-то сложное?— Я профессионал, и трудности возникают лишь в процессе работы над эскизами, когда находишься в поиске идеи, точного сценографического решения для спектакля. Обычно это происходит в тандеме с режиссёром. Мы вместе работаем над трактовкой драматургического материала. Так постепенно рождается новое произведение, которое через актёров достигает зрителей. Чем сложнее драматургия, тем приятнее и интереснее работать и художнику, и режиссёру — это слова постановщиков, с которыми я взаимодействовал. Но существует и другой парадокс: чем проще драматургия, тем сложнее готовить спектакль. Угадать зрителя — На ваш взгляд, какие тренды характеризуют нынешнюю сценографию? — Сейчас ощущается сильное влияние искусственного интеллекта и компьютерной графики. Мне кажется, что в таком творчестве исчезает нерв. Например, можно вести диалог с живым человеком, а можно с компьютером. Но это разные вещи. У искусственного интеллекта нет эмоций. А в общении с собеседником мы реагируем на слова, интонацию, мимику. Так же и в искусстве. — Что самое сложное для художника в современном театре? — Понять, угадать, кто будет сидеть в зрительном зале! Зачастую и в столичных театрах, и на периферии художник и режиссёр работают на потребу зрителя, пытаются создавать некие модные шлягеры. Очень трудно найти компромисс между модой, коммерцией и принципами высокого театрального искусства, качественной драматургией. — Сейчас вы работаете над спектаклем «Царевна-лягушка». Были какие-то специальные задачи, особые пожелания от режиссёра? — Да. Этот спектакль мы делали много лет назад, он был академическим. Сейчас главным инструментом сценографии станет видеоряд. Экраном служат большие листья, которые ассоциируются с лесом. По нашей задумке, в декорациях отсутствуют дворцы и купеческие хоромы. Действие происходит на природе. — В какой момент после премьеры вы успокаиваетесь или всё равно не отпускает мысль, что можно было сделать иначе? — Только в том случае, если что-то не реализовано. Так же в живописи: если я закончил картину — отправляю на выставку. А если что-то требуется переделать — надо просто писать другую картину.

Поделиться новостью

Предложить новость